Социал-дарвинизм к архитектуре не применим

Механизм по уничтожению качества и добросовестной конкуренции

 Для всех без исключения архитекторов приобретает громадное значение

получение госзаказа. Конечно, в этих условиях конкуренция между проектными организациями обостряется, но побеждают, как правило, не самые сильные в профессиональном смысле слова, а те, кто предлагает наиболее низкую цену проектных работ, практически демпинг.

В соответствии с жесткими установками «антикоррупционного» 94-ФЗ бюджетные (государственные?) средства на проектирование у нас распределяются на аукционе. По этим правилам нельзя проводить архитектурные конкурсы, где соревновались бы проектные идеи. У нас проводят аукцион, на который подаются не проекты, а предложения о цене проектирования. Получается так, что частный заказчик был заинтересован в качественной архитектуре, он искал лучших. А вот государству на качество архитектуры наплевать.

Государство исходит из того, что любой дипломированный архитектор (была бы лицензия!) может на одном и том же уровне спроектировать любое здание, важно только, сколько денег он за это попросит.

Предсказать сценарий ближайшего будущего развития архитектуры несложно. Очевидно, предстоит новое огосударствление архитектурного процесса, поскольку выжить в создавшейся ситуации смогут только государственные проектные институты и демпингующие (около)проектные компании. Второй печальный вывод: впереди снижение качества архитектуры, поскольку государство создало тендерный механизм по уничтожению качества. Мы в ближайшее время вернемся к советскому опыту — безымянной массе архитекторов, задешево создающих типовые проекты по

госзаказу.

Об этих и иных драматичных коллизиях мы говорим с Алексеем Мякотой, членом правления Красноярской организации Союза архитекторов России, руководителем секции градостроительства.

Тендерный абсурд

— Алексей Дмитриевич, архитекторы всегда зависели от заказчиков. Теперь их значительно меньше. Можно сказать, что сейчас правит балом госзаказ. Закончилось время творческих поисков и экспериментов, право свободного выбора от частного заказчика?

— Оценивая сегодняшнюю ситуацию, можно говорить об уходе частного инвестора. Заказы в проектные организации поступают из государственного бюджета разных субъектов – федерального, краевого, муниципальных, и вопрос распределения этих заказов становится главным. Кому они попадут? Мастерским, которые имеют квалифицированных, опытных и талантливых специалистов? Нет, потому что механизмы, по которым выбирают исполнителя проектных работ по государственному заказу, основаны на одном ключевом моменте — минимальной цене. О такой модели, как открытый архитектурный конкурс, нигде сегодня речь не идет.

У кризисного рынка лозунги — дешевле, проще, быстрее. В проектном цехе в цивилизованном мире все иначе.

Во-первых, люди, принимающие решение по размещению госзаказа, понимают, что такое проектирование — и в области безопасности, и в значении культурологических аспектов, и в сфере этики и эстетики. Нельзя забывать, что архитектурное проектирование создает внешнюю среду, которая формирует общественную

психологию.

Во-вторых, там, в цивилизованном мире, тоже есть минимальная цена проектных работ. Кстати, она значительно выше расценок, которые диктуются российскими

сборниками цен.

В Европе и Америке через налоговые и страховые системы ассоциации проектировщиков — те же самые саморегулируемые организации – отслеживают демпингующие проектные организации и лишают их возможности участовать в проектных работах на три года. А если будут замечены еще раз — навсегда.

Что происходит у нас? Победителями аукциона становятся компании, которые

понижают минимальную заявленную стоимость проектных работ в два, а порой и три

раза! Наверное, чиновники, проводящие процедуру выбора исполнителя, находятся в восторге: сэкономлены бюджетные деньги… Но ведь невозможно качественно сделать проект, а это никого не волнует.

И о таком чудовищном положении дел знают все – и управленцы, и проектировщики, разговоры идут не первый год, и ничего не меняется. В тендерах участвуют люди, не чистые на руку, которые заведомо понимают, что не осилят выполнение проектных работ. Вот показательный пример в Красноярске — Ледовый дворец. Почему из года в год растет цена на проект, а строительство не продвигается?

Да все просто: выбирается компания по минимальной цене, затем они доказывают, что за эти деньги не могут сделать, и правильно, это никто бы не смог. Но зачем было изначально выбирать победителя по ТАКОЙ цене?

Сохранить специалистов!

— А каким в таком случае будет качество проектной документации?

— Последствия могут быть катастрофическими и глобальными. Но я даже не о качестве говорю. Вызревает проблема, которую, казалось бы, мы уже пережили в перестроечный период 1990-х годов, когда, не имея заказов, специалисты уходили в никуда. Прерывалась преемственность, и неимоверные усилия требовались для восстановления профессиональной планки мастерства. Ведь молодой дипломированный специалист после института – это еще не проектировщик и архитектор.

Однако когда кризис закончится и строительство возобновится, набрать и обучить новых проектировщиков быстро будет нереально. А спецов, которые займутся собственным бизнесом или уйдут в другие сферы, переманить обратно будет сложно.

Сейчас на уровне формального закрытия добрая половина архитектурных мастерских Красноярска, у них нет заказов, несколько месяцев просто не работают. А ведь в мастерских задействованы высококвалифицированные специалисты. Фирмы сокращают штаты, предлагают сотрудникам уйти в неоплачиваемые отпуска — в надежде их не потерять. Если еще осенью прошлого года на объявления «Ищу архитектора», мало кто реагировал, теперь на одно объявление о вакансии архитектора или проектировщика идет вал резюме и заявок.

Еще недавно ощущался дефицит ГИПов, ГАПов, проектировщиков, архитекторов, конструкторов, профессионалов таких специальностей днем с огнем было не найти, сейчас они сами ищут работу.

Но ведь людям нужно работать и зарабатывать. Можно ли назвать это выживанием? Скорее всего, нет. Это значит, что архитектурно-проектные бюро будут

закрываться.

Все эти тенденции ведут к тому, что через несколько лет возродить проектный

цех будет невозможно.

Одного красноречия мало

— При этом идет пропаганда активности государства, постоянно говорится о поддержке строительной отрасли. На деле — ничего не чувствуется. Насколько я понимаю, нужна другая модель поведения властей. Нужны не пропагандистские, даже самые правильные слова, а конкретные действия, которые показывают, что мы не просто пережидаем неудачное время, а движемся к чему-то. Или наша цель — вернуться к тому, как было до кризиса? Мы должны понимать, какие цели перед нами стоят, куда мы хотим попасть, и это должно быть ясно сформулировано? Тревога, как у строителей, так и проектировщиков растет прямо пропорционально объемам этой пропаганды?

— А министерство строительства обеспокоено, и постоянно об этом твердит, только сохранением базовых проектных институтов, в которых и сосредоточивается большая часть бюджетных заказов. Очевидно, выработана стратегия расширения штата именно в этих институтах. Но ведь мало-мальски самостоятельный архитектор и проектировщик уже не пойдет в такие бюрократизированные структуры. Конечно, базовые институты должны быть, они специализируются на разработке генеральных планов, схем территориального планирования, инженерной и транспортной инфраструктуры. Это совершенно правильно, это государственные задачи.

— Значит, оказывается помощь исключительно проектным институтам?

— Совершенно верно. У власти есть большое желание восстановить проектные институты по советскому образцу. Тогда ими будет легче управлять и править. А ведь управлять не надо. Власть как участник отношений должна регулировать

процесс.

Об инфраструктуре проектного цеха

— Раздаются голоса об очищающей роли кризиса, который якобы сможет остудить перегретый проектно-строительный рынок. Говорят, что Красноярск, как и многие крупные города России, — это город, где проектировали и строили исключительно для бизнеса, для инвесторов. Строили не для людей, а для денег, квадратный метр стал инвестиционным активом, а не способом улучшения реальной жизни людей. Мы пришли к катастрофической ситуации с транспортом, экологией и памятниками архитектуры. Рынок недвижимости коррумпирован и спекулятивен. И хорошо, что все это закончилось. Теперь, дескать, останется на рынке сильнейший и лучший.

— Прогнозы пессимистические. Теория Дарвина к архитектуре не применима. Не выживет в первую очередь сильнейший. Необдуманная экономия и сиюминутный эгоизм должны уступить место стратегическому мышлению или хотя бы здравому смыслу. Нужна инфраструктура проектного цеха.

А так называемый «сильнейший», как правило, оказывается хитрейшим. Сильнейшими могут оказаться в итоге проектные структуры, которые занимаются проектированием сугубо технических объектов, причем многочисленным потоком, когда идет вал. А когда делается проект общественно значимый, такой проект — всегда уникальный, штучный, требующий колоссальной индивидуальной отдачи. Плюс субподрядчики – специализированные фирмы, которых надо подключать к

проекту.

Была ложная эйфория: стратегически мыслящие застройщики и заказчики в этот временной промежуток отсутствия денег займутся более тщательной проработкой проектов. Однако эта иллюзия быстро рассеялась. Ничего подобного не произошло.

— «Не будем о грустном». Раньше так было принято завершать разговоры на неприятные темы, но сегодня эта формула не проходит. Насколько я понимаю, градус общей нервозности внутри проектного цеха растет как на дрожжах. Что же следует предпринимать в первую очередь?

— Возвращаясь к судьбам профессии: так или иначе сегодня на первый план выходит проблематика социальной ответственности архитектора перед обществом. Должен быть некий образ того, как хочет наше руководство вывести страну через некоторое время. Какой обновленной она может стать после кризиса? Так как этой надежды нет, есть ощущение, что главное — пересидеть, переждать, чтобы все вернулось к тому, как было.

           Однако ясно, что так, как было, больше не будет. Собственно, страх перемен и понимание, куда мы движемся, и делает перспективу особенно неясной. А неясность в таких случаях и является ключевым фактором. Что, в конце концов, мы не только услышим слова: «Мы, власть, должны поддержать малый и средний бизнес, прекратить административное давление, начать диалог с профессионалами, исправить законодательные ошибки», но и увидим действия.

Автор: Олег КЕЧИН

Источник: www.gazetastroi.ru

Ключевые слова:

Другие материалы данного раздела:

• Иван Бортник: «Инновационное развитие Красноярского края оценивается на «хорошо» (08.11.2011)
• Мода на "Сити" (28.10.2011)
• Депутаты поворочали миллиардами (05.10.2011)
• К вопросу о строительстве Енисейского ферросплавного завода (29.09.2011)
• Модернизация в ЖКХ: энергоэффективность и безопасность (19.09.2011)

Комментарии:

Написать комментарий: