Жертвы домашнего насилия не только где-то тихо плачут, замазывая очередной фингал. Иногда их безжизненные тела из соседних квартир выносят милиционеры. Не нравится знать об этом? Не хочется читать дальше? Некомфортно?

Недавно все обсуждали новость – чемпион мира по боксу в легком весе по версии WBC Эдвин Валеро убил свою жену. Да, семейное насилие – это не фантастика, это реальность, это раненые и убитые. Эдвин, кстати, до этого неоднократно подвергался арестам по обвинению в домашнем насилии. Даже в марте нынешнего года, за месяц до убийства, он был арестован за избиение супруги, у которой были зафиксированы перелом ребер и колотые раны. Думаю, лупил он ее, как грушу, регулярно, для тонуса.

«У таких «громких отношений», которые длятся месяцы и годы, всегда есть свидетели. Обычно молчаливые и равнодушные»

Интересно другое. Боксер терзал и резал свою 24-летнюю супругу в отеле. Это происходило довольно долго. И наверняка жертва кричала. Однако полицию никто не вызвал. Ни постояльцы, ни персонал. Может, у них в Венесуэле так принято? Все знали, кто живет в том люксе. Но и пальцем не пошевелили, чтобы помочь. Пожимали плечами. Подумаешь, любимчик Уго Чавеса снова тренируется. Ну, сломает он своей бабенке еще пару ребер, делов-то. Он же мужчина, у него кровь бурлит, ему можно.

Россияне тоже не очень от венесуэльцев отличаются. В Воронеже женщину убили в собственной квартире. Несчастная так звала на помощь в открытое окно, так билась, что даже рама с москитной сеткой вывалилась. Соседи слышали все. Внизу во дворе бабульки даже обсуждали происходящее. Но никто не позвонил в милицию.

Их потом допрашивали, и они честно рассказывали, как все было. «Около двух дня я вышла на балкон вывесить постиранное белье. Вдруг послышался крик из окна соседнего дома, женщина звала на помощь. Потом оттуда вылетела москитная сетка. Я знала, что там живут Ольга и Леонид. Резко окно захлопнулось, и послышался громкий детский плач. Я поняла, что у них случилось что-то серьезное. Развесив белье, я пошла в комнату». «Я живу с Догович в одном подъезде. Около половины третьего я услышала громкий женский крик. Кто-то звал на помощь. Я оделась и вышла на улицу. Там сидели еще две наших соседки. Они рассказали, что из окна Догович выпала москитная сетка».

Подобных объяснений − больше десятка. На вопрос: «Почему немедленно не сообщили куда следует?» никто ничего вразумительно не ответил. Журналисты, следователи − все этому удивляются. А удивляться нечему. Наши люди в «семейные разборки» не вмешиваются. Ведь все эти свидетели наверняка были убеждены, что в квартире Догович просто муж воспитывает жену, и на такие вещи внимания лучше не обращать.

Граждане часто предпочитают не реагировать, если слышат где-то в многоквартирном доме женский крик. В лучшем случае постучат по батарее. Или сделают музыку погромче. Редко кто встанет с дивана и, вздохнув, пойдет разбираться: «Эй, соседи! Нельзя ли потише!» В милицию, думаю, позвонит вообще один из тысячи.

Во-первых, родной милиции мы не доверяем. Во-вторых, не хотим ее отвлекать – ну не квартиру же грабят, в конце концов. Просто кричит какая-то дура. Мало ли зачем она кричит. Мы же не какие-то там законопослушные бдительные американцы, чтобы из-за каждого чиха тревожить стражей правопорядка. Покричит и перестанет.

Даже сталкиваясь напрямую с домашним насилием, мы предпочитаем отворачиваться. Мы не хотим это видеть, вообще знать об этой реальности. Нам некомфортно. Мой знакомый рассказывал, как однажды пошел вот так на крики − этажом выше. Там он увидел женщину с окровавленным лицом и мужчину, который на нее наступал, сжав кулаки. Знакомый мой тут же развернулся и ушел. «Что же ты не кинулся сразу к телефону?» − охнула я. «Зачем мне это нужно? – скривился он в ответ. − Это их личное дело».

Дэвид Адамс когда-то давным-давно написал книгу «Почему они убивают». Этому предшествовало долгое исследование, Адамс и команда его помощников взяли множество интервью у мужчин, осужденных за убийства своих жен или любовниц. Они поговорили с десятками женщин, ставших жертвами попыток убийства со стороны мужей или любовников. Помимо этого они изучили стенограммы судебных заседаний, полицейские отчеты и другие данные о подобных убийствах, а также об отношениях в таких парах. Они всего лишь хотели понять – почему?

Естественно, версия о милом парне, который просто погорячился, сорвался, действовал в состоянии аффекта, узнав об измене своей коварной супруги, отпала сразу. Это просто миф, который так любят использовать мужчины, когда им хочется хоть как-то оправдать подобные преступления. На самом деле убийства или попытки убийства являются финалом долгой истории домашнего насилия. Мало кто убивает жену после многих лет любовной идиллии. Как правило, убивают после многолетних побоев, угроз, унижений и попыток контроля с помощью насилия. Боксер Эдвин Валеро − типичный образчик такого тирана. И финал его брака тоже типичен.

Но у таких «громких отношений», которые длятся месяцы и годы, всегда есть свидетели. Обычно – молчаливые и равнодушные. Да, можно сколько угодно оправдывать свое бездействие, говорить о том, что жертвы сами виноваты. Что «надо было уходить от него еще раньше». Что «и поделом». Можно, слыша очередные крики о помощи, продолжать уговаривать себя: «Эта битая Катька все равно начнет своего Вовку-садиста выгораживать, я же еще и крайним окажусь». Можно быть как все – никогда не вызывать милицию, зато всегда охотно осуждать жертву.

Но разве не лучше делать то, что должен – перед Богом, перед своей совестью, перед законом своей страны, чем потом отводить глаза, когда следователь будет вопрошать: «Там же убивали! Несколько часов убивали Ольгу Догович и ее маленькую дочь! Вы слышали и не реагировали. Почему?»

Почему они убивают? В том числе и потому, что мы им не мешаем. Никак. Никогда.